Крестьянова Людмила
03.09.2014
Да, меня родные не могли прописать, чтобы я получила паспорт. В результате паспорт мне выдали, но там не было прописки. А на территории монастыря в таком состоянии находиться нельзя. Да, и службы опеки тоже не дремлют. У настоятельницы были на этот счёт большие проблемы с приютом. И на меня постоянно орали и упрекали, что меня нет родственников, которые могут меня прописать. А, что я сделаю? Да, так и, что дальше? Сестра родная любит меня до безумия, но у нее тоже нет этой возможности. Сестра Света своих новорожденных детей не могла прописать, а меня и подавно. Вся собственность принадлежит ее свекрови единолично и квартира у нее кооперативная (по закону даже суд не пропишет). Что мне делать? Травля была просто неимоверна. И постоянный долбеж по мозгам, что от меня все отказались и якобы сестре я тоже не нужна. Я не знаю, как и в какой то момент, но внутри меня, что то сломалось и щелкнуло. У меня была просто истерика на этот счет. Я даже плохо понимала почему я это делала. В голове было только то, что мне говорили. Что я ужасный человек, просто не выносимый, что зачем я только живу на свете, раз от меня столько проблем всем окружающим. Мне вбивали, что Свете бы было легче и лучше без меня и, что я виновата в том, что живу в этом мире. Потом внушали, что я не нужна сестре она никогда ко мне больше не придет. Я не знаю почему наорала на сестру и сама сказала, что не хочу ее больше знать видеть. А потом просто взяла пачку антибиотиков и решила их все проглотить. В инструкции я прочитала, что если дозу переборщить, то можно умереть. Я больше не могла выносить этого напряжения со стороны и внутри меня. В этот момент было просто чудовищное состояние. Я все понимала. И где то даже сопротивлялась. Но эти слова, которыми меня упрекали, это презрение, эта уверенность от начальства монастыря в том, что я ужасный человек уже по факту своего рождения и, что всем людям на Земле станет лучше, если меня не будет в живых. Только это стояло у меня в ушах и голове. Я понимала где то там далеко, далеко, что сестра меня любит и, что это все бред. И только этот взгляд настоятельницы и ее укор, как я смею жить, ели меня некому прописать, как я вообще смею в этом мире быть и лучше бы меня не было. Уж все бы вздохнули без меня легко. Только это стояло у меня в ушах и глазах. И только это меня заставило даже против моей воли (жалко себя) взять эти таблетки. И только я поднесла их.. моя одноклассница, вдруг, остановила меня, схватив за руку. Мне объяснили, что я еще не готова уходить в иной мир и, что даже на это я не способна. Да и чего ждать от столь никчёмного в жизни человека. Ужасно все это вспоминать. И очень стыдно. Как я могла на это пойти. Ведь я же знала насколько меня сестра любит. Она во мне души не чает, живет мной. Я и ее дети ничем не различаемся в ее чувствах. И тем не менее я совершила столь позорный поступок-попытки самоубийства. Но самое жуткое я не понимаю зачем как я могла под эти давлением монастырского начальства сломаться душой. Как могло получиться, что будучи верующим человеком для меня перестало, что либо значить запрет Христа на самоубийство, как и Он Сам в тот момент и лишь слова и отношение высшего руководства монастыря стояли в моей голове и ушах? Как я могла тот момент верить, что я не достойна благодати Господней? Как? Депрессия была очень долго после этого. И я решила с ней справиться весьма неординарным способом. Я пила настойку валерьянки не разбавляя. И к моему стыду воровала вино из стола священника, чтобы привести мои нервы в порядок. Сестре мне было в этом стыдно признаться и далее я уже сама гнала от себя свою Свету. Я вела себя просто ужасно, говорила какие то жуткие вещи, чтобы он со мной не общалась, обижала ее. А сама понимала, что просто затягиваю на себе петлю в этой кошмарной истории.
