13.03.2012 г. меня на скорой привезли в 1-ое хирургическое с подозрением на аппендицит. Взяли анализы, сказали, что аппендицит, настаивали на операции. Я заикнулась про УЗИ, ответили, что нет у них специалистов. В итоге стали готовить меня к операции. Хирург Тюняев сказал, что анестезия будет местная, но если мне станет больно, то он позовёт анестезиолога. Затем меня повезли на операцию, никаких мер подготовки к ней произведено не было. Хирург Тюняев обколол меня чем-то в районе, собственно, болевшего правого бока, сказал, что анестезию делает. В ходе операции мне было больно от начала и до конца. Я нисколько не заснула, всё чувствовала, видела и слышала. Адскую боль терпела, сколько могла, когда не могла уже, просто откровенно орала, т. к. не было больше мочи терпеть. Было ощущение, что меня и весь мой организм рвут на части или режут на куски. Я была словно Жанна Д Арк на пытках суда Инквизиции. Тюняев периодически орал, чтоб я не орала, т. к. мешаю ему работать. Я его просила сделать общий наркоз, т. к. терпеть уже не могу, а он сказал, что осталось каких-то 15 мин., и ради них он ничего предпринимать не будет. Одна из медсестёр, наконец, сказала Тюняеву, что я ору, потому, что мне больно, он согласился, кивнул, и всё. Операция продолжалась 2 ч. Эти 2 ч. своей жизни я никогда не забуду. От боли становилось уже плохо, в горле всё пересохло, стало трудно дышать, мутилось сознание, но Тюняев продолжал работать. Аппендикс лопнул, был, вроде, местный гнойный перетонит, мне поставили дренаж. Это Тюняев рассказал моим родственникам. После операции я не могла ходить в туалет, поставили катетер. Через сутки у меня начались страшные боли в районе, собственно, где стоял катетер. Никто не обращал вниамния на мои жалобы, Тюняев сказал, что это из-за катетера, и это пройдёт. Страшные боли возникали и днём, и ночью. Мне что-то кололи, но ничего не помогало. Наконец, разразился скандал с мужиком, лежавшим в соседней палате, он не мог спать из-за моих воплей по ночам. В ночь накануне скандала мне что-то укололи, и боли прекратились. Наутро прибежал Тюняев и стал орать, что я нарушаю режим, т. к. ору по ночам от болей, и беспокою персонал, т. к. они ко мне вынуждены приходить и колоть болеутоляющее, а мужик тот, которого я потревожила, лежит в платной палате и имеет право на отдых, т. к. заплатил денег. При этом я была только прооперирована, а мужика того тем самым утром собирались выписать. Тюняев сказал, что пусть я убираюсь за нарушение режима, это был 3-ий день после операции. Ещё Тюняев сказал, что ничего у меня не болит, а ору я просто, чтоб привлечь к себе его внимание. Я, действительно собралась уходить после такого, но моя сестра прибежала в больницу и отговорила меня, мотивируя тем, что у меня был острый аппендицит, и мне стоит подумать о своём здоровье и долечиться в стационаре. Тюняеву моя сестра пообещала оплатить палату, где я лежала, как платную. Он обрадовался и согласился оставить меня в больничке. Конфликт был улажен. Медсестра Нина Викторовна сразу подобрела ко мне, а до того вела себя аки зверь лютый. Палату сестра моя при выписке оплатила, а также спросила Тюняева, почему мне так было больно в ходе операции, что за наркоз такой был интересный? Тюняев сказал, что надо было заплатить, и тогда наркоз был бы нормальный. 14-летняя девочка, лежавшая тоже после аппендэктомии, рассказала мне, что во время операции спала, а я во время операции далеко не спала и виновата в том сама, т. к. не оплатила Тюняеву наркоз. Таким образом, Тюняев не хирург, а мясник, он резал меня просто как кусок мяса и, наверное, крики мои были для его ушей музыкой, иначе, кем можно быть, подвергая человека таким пыткам? Вряд ли хирургом, человеком, мужчиной, сыном, мужем, отцом, отнюдь, только мясником. От всей души желаю хирургу Тюняеву повстречать на своём жизненном пути такого же мясника, который ровно также разделает его, как свежую тушу. Желаю такого же счастья его родным и близким. Ибо только лично перенесённая боль может чему-то научить и оставить след. Пусть боль и страдания, перенесённые мной его стараниями, вернутся к нему в той же мере.