Наконец-то дошла до музейного заведения, именуемого у нас на нью-йоркский манер mmoma, но на фоне настоящего MoMA, музея Гуггенхайма и Центра Помпиду в Париже, где я две недели назад плавилась от нарциссического, интеллектуально-наркотического сладострастия, московский музей современного искусства показался поселковой выставкой, на которой, безусловно, отдельные авторы заслуживают внимания, и в некоторых полотнах и отдельных "арт-объектах" отразились их мудрость, народное озорство и дерзкая смекалистость) или народная мудрость и озорная смекалка. Если говорить честно, некоторые экспонаты привели меня в полный восторг и вполне могли быть выставлены в том же нью-йоркском Гуггенхайме, а именно: перформативная инсталляция Андрея Бартенева "Я тебя люблю!" - она одна стоила посещения музея. "Автопортрет с кистью" Леонида Пурыгина и концептуалистская инсталляция "Круг. Квадрат. Теугольник" (могу ошибаться, кажется, Комара и Меламида) с совершенно потрясающим текстом, который я изучала минут пятнадцать, прыская со смеха. Ну и, конечно, нашла я одного Пепперштейна, неподалеку от которого висел экзистенциально-фанковый (:) монохромный опус Константина Батынкова из проекта "Другая жизнь": черные силуэты под серым небом шли куда-то по слепяще-белому, такому желанно-эйфористично белому. Черные под серым небом. Крайне не понравилось в постоянных экспозициях беспорядочное сожительство серьезных, математически рациональных, "глубоких" пост-кубистов, пост-супрематистов и прочих свободно-художнических этюдов со стебными, тонкими, остроумными и необязательно-изящными работами. И с хронологией, как здесь было замечено, тоже анахронично. Название экспозиции "от студии к арт-объекту", видимо, должно отражать ученический характер музея. Чтобы мы чего лишнего не подумали и неоправданных надежд не питали. Выставки в рамках фестиваля "Мода и стиль в фотографии" во многом оправдывают занятые музеем площади. Привет lovigin'у ( в зале, отданном его работам, люди задерживались дольше, что объясняется, во-первых, безусловным талантом автора (и его ярким творческим союзом с моделями, которые и для меня были - не просто моделями), а, во-вторых, большей склонностью посетителей не к чистой форме, а к сюжету, истории, которая, в данном случае, к счастью, не была ограничена жанром "гришковец". Отдельное наблюдение - посетители музея. Красивые молодые люди, стильные и дорого одетые девушки с сумками из-под canon'ов и nikon'ов, проходившие, точнее, проплывавшие равномедленно по всему периметру залов, с одинаковым ботоксным выражением на лицах. Впрочем, были исключения. Так, в коридоре, завешанном гротескным баловством Мамышева-Монро, мне встретилась дивная парочка, уверенно шагавшая к выходу. Она по-братски упала рукой на его плечо, приобняв свое косолапое сокровище, не сбавляя бодрого каблучного темпа, спросила: - "Так ты с. туда ходил, что ли?". "Маш!, ну я же говорю, не было там никаких девчонок!" - и они бодро, оба удовлетворенные, почти вприпрыжку, пошагали к гардеробу.
