Я сбежал оттуда, поэтому жив! Иногда, в критических ситуациях, для того, чтобы выйти из этих самых ситуаций, нужно нестандартное, креативное, а подчас и абсурдное решение. Вовремя принятое и реализованное креативное решение может спасти вас от многих неприятностей, а возможно и от смерти. Главное - нестандартный подход и оперативная реализация. Как пример, могу привести ситуацию, когда я довольно серьезно заболел. Хотя болезнь моя и имела крайне нехорошие признаки и прогнозы, к счастью все обошлось. Не буду вдаваться в подробности и предысторию своего заболевания, кому надо тому я уже рассказал. В общем, я заболел и начал лечиться. В итоге своих скитаний по врачам, я, чудесным образом очутился в третьем хирургическом отделении Первой градской больницы города Москвы имени великого русского хирурга Николая Ивановича Пирогова. Малоутешительный диагноз, с которым я очутился там, звучал, как тромбоэмболия верхнедолевой ветви правой легочной артерии. Мне, человеку с медицинским образованием и солидным опытом работы в данной области, этот диагноз был понятен, наиболее вероятный исход заболевания известен, ну и все такое…. Надо сказать, что единственные внешние проявления моего заболевания выражались в обильном кровохарканье, которое можно было, смело назвать легочным кровотечением. Я плевался не то, что сгустками крови, кровь летела брызгами и большими несвернувшимися каплями, заливая все и вся. За сутки я пропитывал кровью по два-три полотенца и умудрялся «уделать», к неудовольствию санитарок, больничный санузел по несколько раз. В Первой градской больнице, еще на этапе моего оформления в приемном покое, где мне сняли ЭКГ, сделали УЗИ и т. п., диагноз тромбоэмболия отпал как-то сам по себе…. В третьем хирургическом отделении я попал в заботливые руки аспиранта Ершова Павла Владимировича, его научного, как я понял, руководителя Чижикова Алексея Владимировича и замечательного заведующего третьим хирургическим отделением Лебедева Игоря Сергеевича. Последний, кстати, относился ко мне как к лучшему другу, после застолья с алкоголем, правда…. В смысле, общался на «ты» и отдавал команды громко, небрежно и по-свойски.… В общем, попал я так попал…. Лечили как неизлечимого больного, то бишь лекарства не переводили напрасно…. Павел Владимирович Ершов, как пишут, врач от бога или у бога или убогий…. Не помню как и чем, но лечил хорошо, лечил утром гепарином, в обед гепарином и вечером гепарином. Я так и не смог разгадать секрета его лечения, почему кровотечение мне лечат препаратом, препятствующим тромбообразованию, но, наверное, это как раз тот самый случай, когда клин клином вышибают. Анамнез Павел Владимирович у меня не собирал, наверно сам догадался, что к чему и почему, но это, как полагаю, вследствие физического изъяна, доктор сильно заикается, а когда нервничает, заикается еще сильней. Надо сказать, нервничает он часто. За время моего нахождения в Первой градской, Павел Владимирович продемонстрировал недюжинный аналитический ум и интуицию, обход длился максимум 15 секунд, он спрашивал как у меня дела, успевал задать тот же вопрос моим соседям по палате и исчезал - ТАЛАНТ. Лаконичен до неприличия. Вероятно, Павел Владимирович по выражению наших лиц знал, как мы себя чувствуем, какие у нас показатели пульса, артериального давления и тому подобные мелочи. Еще, Павел Владимирович Ершов обладает уникальным слухом, осязанием, а возможно еще и иными органами чувств, мне не известными. Это я понял потому, что Павел Владимирович ни разу не произвел таких, в принципе, ненужных доктору вещей как аускультация, тонометрия и т. д. Наверное, в третьем хирургическом отделении все доктора обладают этими, никому неизвестными, методами обследования пациентов, ибо в моем присутствии ни мне, ни кому-то еще этих исследований не делали. Только медсестры каждое утро бегали с градусниками, что говорило о том, что не владеют они методом дистанционной термометрии… Научный руководитель Павла Владимировича, доктор Чижиков Алексей Владимирович, тоже очень талантливый врач, очень переживал за мое здоровье, правда, тоже на расстоянии…. По мере своего пребывания в этом чудесном стационаре, я все более убеждался в том, что врачебного таланта этих дарований от Асклепия не хватает для моего исцеления и участь моя, на гепариновой диете, предрешена. А другой диеты мне, по ряду причин, прописать не могут. Надо отдать должное докторам, меня лечившим, во мне, с каждой минутой, все более просыпалась тяга к жизни…. Особенно тяга к жизни проснулась когда доктор Ершов, без каких-либо объективных причин и исследований диагностировал у меня альвеолит. В конце концов, я тоже перестал мыслить стереотипами, решил вплотную заняться своим здоровьем и помочь докторам Чижикову, Ершову и Лебедеву вылечить меня…. Я принял решение, которое поначалу все восприняли абсурдным, я сбежал из третьего хирургического отделения Певой градской больница города Москвы в пижаме и тапочках, под дождь…. Я сбежал из-под опеки и заботы по сохранению и приумножению моего здоровья этим
