Спустя 3 года после операции произведенной в больнице № 33 им. Остроумова все же решилась написать отзыв об этой больнице, так как впечатление от пережитого не дает мне спокойно жить. Сердобольный бывший мэр Ю. М. Лужков дал указание помещать в эту больницу кроме застрахованных больных, обитателей 3-х вокзалов, без всякой предварительной санобработки последних. Помещая послеоперационных больных с бомжами на соседних кроватях Но самое ужасное то, как вел себя хирург Варужан, готовившийся в это время защищать диссертацию. 30.11.2007 г. по скорой помощи я попала во 2-е хирургическое отделение гкб 33 имени Остроумова. Хирургом по имени Варужан мне была произведена операция по удалению желчного пузыря. Как и полагается, после операции я была направлена в отделение реанимации. С этого момента я хочу подробно описать как проходил послеоперационный период в этой больнице. Я пришла в сознание и почувствовала резкий запах перегара и вонь. Рядом с моей кроватью стояла кровать на которой лежал окровавленный бомж и стонал. Из другого угла раздавался мужской голос, который просил пить. Вошедшая медсестра сказала лежавшему в углу, чтобы он заткнулся, в противном случае, она придавит его подушкой. Увидя, что я пришла в сознание, она, обратившись ко мне произнесла: «Чем ты здесь только дышишь?» Другая медсестра, вошедшая после первой, оказалась более сердобольной. Смочила мои губы водой и перекатила мою кровать в другое помещение, в которой лежали молодые женщины и тоже стонали. К ним вообще никто не подходил. Наступило утро и ко мне подошел врач Варужан, который меня оперировал. Поинтересовавшись моим здоровьем, он тут же спросил, собираюсь ли я отблагодарить врачей и показал мне руку с пятью пальцами, что означало, что я должна ему заплатить 5, а, что именно не уточнил. После перенесенной полосной операции сознание мое еще было не совсем адекватно и я согласилась, решив, что это 5000 тыс. рублей как благодарность. Из реанимации меня перевели в общую палату с шестью кроватями, которая находилась на мужской половине. В этот день проходили выборы и ко мне подошли члены избирательной комиссии с протоколами во главе с зав. отделением и никто не поинтересовался почему послеоперационная больная оказалась не в послеоперационной палате. За время моего послеоперационного пребывания больные постоянно менялись, кроме этого приходили посетители. Следовательно, о стерильности речи не ведется. На третий день после операции рядом со мной положили старушку 94 лет в состоянии агонии. За день до смерти у старушки началось опорожнение кишечника со зловонием. Медсестры стали приводить ее в порядок прямо в палате, а у меня открылась рвота, швы стали кровоточить, повязка покраснела от крови. Больные позвали лечащего врача Баларева А. С., который, самолично перекатил кровать со старушкой в комнату гигиены. Хирург Варужан позвонил мне по телефону и поинтересовался, готова ли я с ним расплатиться и, узнав, что я готова тут же приехал. Я отдала ему 5000 рублей, на, что он мне сказал, что я его не поняла, что оплата составляет 500 долларов. Я ему задала вопрос относительно условий в больнице и моего пребывания после операции столь в антисанитарных условиях. На, что он мне ответил, что мест в послеоперационных палатах нет (в это время послеоперационные палаты были заняты отнюдь не послеоперационными больными). На мою жалобу, что у меня началось расстройство желудка и мне приходится добираться до туалета, который находится в противоположном конце коридора по 10 раз в день, он только развел руками и спросил, когда он сможет зайти за деньгами. На, что я ему ответила, что за такой сервис и 5000 тыс. слишком много. «Вот и спасай людей после этого»: были его слова. Больше этого хирурга я вообще не видела. Лечащий врач Баларев А. С., проходил практику и им руководил Варужан. На следующий день после снятия швов мне было сообщено, что меня сегодня выписывают и в 12 часов я должна освободить кровать. Я сказала, что меня до 18 часов некому забрать и у меня нет ключей от квартиры. На, что получила ответ, что это никого не волнует. Такой ответ мне дал Баларев А. С., проходивший ординатуру («толк из него выйдет, начало хорошее»). В 12 часов я получила выписку из больницы, на которой не было печати. Я обратила на это внимание врача Баларева А. С., на, что он сказал, что если мне печать необходима, я могу ее поставить в административном корпусе. Административный корпус оказался очень далеко и я с трудом, после полосной операции до него добралась. Испытывая сильную боль (так как заживление раны было первичное) я присела на стулья, но все врачи проходили мимо и никто не обратил ни малейшего внимания на съежившегося от боли человека. Придя в себя выползла на улицу и, поймав у ворот автомашину, добралась до дома, где меня приютили до вечера соседи. Через несколько дней, у меня начала сильно чесаться голова. И тут мне позвонила соседка по палате и сообщила, что пациентка, которая лежала с нами по соседству и постоянно жаловалась на то, что
